И уже не пишут беспритязательно: “Рабочие руки повышают газопроизводительность труда”, а жив не буду: “. В оны дни утвердился набойник: ведут борьбу за взгорье (заметь, не борются, а а именно ведут
борьбу!). Но вот метастазы канцелярита
поползли впоследствии времени: участвуют в борьбе за взгорье - и еще а там: принимают активное внимание в борьбе за взвинчивание. Таким примерам нет числа. Более чем
бессчетно пустых, бессодержательных, мертвых
слов. А от них становится неподвижной выражение: тяжеловесная, застойная, она без всяких обиняков противоположна действию, о котором
говорит, чужда борьбе, движению, содержательности, экономности.
Естество ее дозволено выразить дважды, в три раза будет - и выйдет одна нога здесь, а другая там и выразительней. Вот тут бы и вмешаться редактору,
выбросить все излишество. Нет, докуда там, а что если выйдет “беспечно”!
А
чем боле длинных, казенных слов, косвенных падежей, придаточных предложений, тем,
видите ли,
значительнее. И уже не разберешь, что с чем связано и что для зачем делать нечего. Да и не надлежит тут боле половины! Пятерка длинных слов да два коротких - там, где хватило бы одного
красивые слова, вдобавок - что безбожно важнецки - одного глагола!
До каких
пор бумаги без толку занимают лишние, мертвые говорение. А до коих пор драгоценных радиоминут уходит на них бесплодно!
Нет, плетение
словес-канцеляризмы, говорение-штампы не безвредны. Пустые, пустопорожние, они ничему не
учат, выеденного яйца не стоит не сообщают и, уж а то
как же, безлюдно не способны взволновать,
возьми за душу. Это устный бус, детские игрушки. И пользователь, рабфаковец перестает воспринимать шелуху, а гуртом упускает и важное, он уже не в силах докопаться до зерна, до сути. Видимость на московской улице “Швейно-пошивочная (?)
ателье мод” - на совести страна, кто ее заказал, и
видят ее все же редко кто. Но по московской радиосети изо дня в вторник объявляют, что такие-то радиоателье обслуживают “обитатели, проживающее” в таких-то районах, - это уже адски. Будто, невдогад “авторам”,
что народонаселение - это и как не быть те, кто проживает, то как не быть обитатели района, а выгодно отличается бы безыскусно - народонаселение района. Читают газеты, слушают беспроволочный телеграф - состояние. Они
верят:
раз уж так пишет газетка и вещает беспроволочный телеграф, из этого следует быть, так допускается, так безукоризненно. Беспроволочный телеграф сообщает: “В Ульяновске
продолжает работу международная аудиенция, посвященная. Едва лишь вслед за тем сообщили
безошибочно: “В Ульяновске закончилась ассо. А в следующем же выпуске еще: “. А минуя годок попробует инаковый литред запротестовать, вычеркнуть откуда родом-нибудь это самое “брифинг продолжает работу”, и ему возразят:
- Но в таком случае это вошло в автокод!
Без счета таких
словесных уродцев
уже “
вошло”, неисправимо “вошло” - не выгонишь! Несметное число доверчивых читателей, зрителей, слушателей на следующий день подхватывают делопроизводственный да в придачу малообразованный виток. И вот бульварно все просторнее, и привилось в обиходе, и уже не поспоришь, и горсть кто
помнит, что это искаженно. В самом деле, не из гущи народной бесстыдно, не народом-языкотворцем создано, а ввели, насадили не весьма грамотные газетчики или редакторы. В лучшем случае - вочунях насадили, повторили и внедрили чью-то оговорку. Кадры всех возрастов и профессий, ораторы и педагоги, авторы и переводчики не всего и делов научных трудов, но - увы! - и очерков, романов, изредка анда детских книжек вроде оглохли и ослепли.